Анна ЛИПЕНЬ
Рыбоперерабатывающие предприятия Беларуси разрываются между желанием заработать и риском попасть под российское эмбарго.
Когда селедка смирно лежит в хрустальной вазочке, придавленная горкой из натертых овощей и майонеза, трудно представить, что совсем недавно ее носило в море коммерческих и политических страстей.
Конец 2015 г. прошел для рыбной отрасли Беларуси в треволнениях: сначала обвинения со стороны Россельхознадзора РФ в том, что в рыбу у нас не докладывают соли, потом проверки рыбных предприятий и критика устаревших отечественных технологий и, наконец, неутешительный вердикт - приостановка поставок в Россию продукции 8 рыбоперерабатывающих предприятий.
«Не самые современные технологии используют, когда засаливают сельдь в баночках. Например, ходит сотрудница с кувшином и заливку делает. Современная технологическая линия по заливанию рассола кувшином!», - возмущался вскоре после проверки анонимный представитель Россельхознадзора.
«Брак» по расчету
Еще одна серьезная претензия - незаконное использование белорусскими производителями сырья с закрытых Россельхознадзором предприятий третьих стран, подделка ветеринарно-санитарных документов и нарушение принципа прослеживаемости продукции. Понятно, что основная подоплека этого - российские антисанкции против западных товаров.
На этом фоне пиар-ход СП «Санта Бремор» ООО выглядит почти провокационным. Компания подписала соглашение о сотрудничестве с Норвежским комитетом по рыбе - консультативным органом при Министерстве торговли, промышленности и рыболовства страны, ответственным за экспорт морепродуктов и торговли.
Это соглашение дало белорусской компании право использовать норвежский товарный знак NORGE на сельди, которая выпускается под брендом «Матиас». Знак призван свидетельствовать о том, что продукт произведен из высококачественного норвежского сырья.
В доказательство компания «Санта Бремор» организовала большую экскурсию по селедочному цеху, в ходе которой журналистам показали, как размораживают, солят, режут и расфасовывают филе сельди. И хотя наряду с современным оборудованием на заводе активно задействован ручной труд, очевидно, что процесс посола здесь автоматизирован и из кувшина рассол не разливают.
По большому счету, селедка какой была, такой и осталась. Руководство компании сравнивает нанесение знака со штампом в паспорте: когда пара, долгие годы живущая в незарегистрированном браке, наконец-то решает узаконить свои отношения. «И вроде бы, ничего в отношениях не изменилось, но почему-то для людей это важно», - резюмировал на пресс-конференции директор СП «Санта Бремор» ООО Сергей НЕДБАЙЛОВ.
Но вот в разгар антизападной кампании норвежский знак на упаковке - словно тряпка для быка. Почти половина брестской продукции идет за рубеж, в основном в Россию. Неужели «Санта Бремор» намерен дразнить местные власти «вражеской» символикой?
Производитель объясняет: NORGE будет наноситься только на селедку, предназначенную для нашего потребителя. Это было совместное белорусско-норвежское решение: год-другой поработать со знаком в Беларуси, посмотреть, как он влияет на продажи, и только потом думать о его переносе на российский рынок.
Год на безрыбье
Что касается норвежского происхождения сырья, то это проблем во взаимоотношениях с Россией не вызывает: «Санта Бремор» покупает рыбу только на разрешенных Россельхознадзором предприятиях, а переработка на заводе в Бресте превращает ее в белорусскую. Отсутствие претензий косвенно подтверждается и тем, что массовые проверки Россельхознадзора крупнейшего белорусского производителя обошли стороной.
Проблемы, по словам С.Недбайлова, возникают там, где «некоторые люди решили напрямую провести импортное сырье через белорусские документы», а также на предприятиях, куда оно завозится с не инспектированных или запрещенных Россией зарубежных рыбзаводов.
Впрочем, геополитические шторма все-таки сильно подорвали экономику крупнейшего рыбоперерабатывающего предприятия страны. Объем производства в 2015 г. упал и в натуральном, и в денежном (валютном) выражении. Если за 9 месяцев 2014 г. на экспорт было поставлено 33,2 тыс. т рыбопродукции, то за 9 месяцев т.г. - меньше 25 тыс. т. Падение - на 25%. Пропорционально сократились поставки и в Россию: с 29 тыс. до 21,7 тыс. т.
В российских рублях (а также в белорусских рублях и гривнах) экспорт вырос, но только за счет девальвации валют в долларовом выражении он снизился.
И тут не последнюю роль сыграло дорогое сырье, хотя белорусские переработчики надеялись на его удешевление. «Мы ждали, что из-за падения цен на нефть рыба подешевеет, однако сократили квоты на добычу, и цены не снизились», - сетуют в СП «Санта Бремор» ООО.
Вообще-то цены на нефть в структуре цены на сельдь практически не видны. Об этом рассказал директор группы по пелагическим видам рыб норвежской компании Pelagia Одвин СЕРХАУГ, которая поставляет сельдь на заводы «Санта Бремор». Куда сильнее на стоимость рыбы влияют расходы на приобретение и ремонт рыболовных судов, а также на зарплату, которая в Норвегии, как известно, очень высока.
Именно поэтому там, где в Беларуси задействуют женские руки, объясняя это необходимостью «бережного обращения с жировым слоем на нежном филе», в Норвегии работает автоматика. Как говорят, не менее бережно.
Дело вкуса
А вот сокращение квот на добычу действительно влияет на цену рыбы. Несколько лет назад у сельди в Атлантическом океане случился демографический кризис. Если 2011 г. биомасса популяции нерестящейся рыбы ориентировочно оценивалась в 8 млн т, то год спустя ее количество снизилось до 7 млн т.
С точки зрения биологии, утверждают эксперты, естественные нарушения популяции пелагических видов рыб, к которым относится сельдь, не так уж трагичны: благодаря большому приплоду популяция может быть восполнена достаточно быстро. Но чтобы это произошло, необходимо на время оставить рыбу в покое. Поэтому рыболовным странам были временно уменьшены квоты на промысел атлантической сельди. По сравнению с 2009 г. их сократили фактически в 2 раза, соответственно упал и экспорт рыбы, что повлекло за собой пропорциональное повышение цен.
Высокие цены не спасли норвежские рыболовные предприятия от проблем, связанных с сокращением промысловых квот. К ним с августа 2014 г. добавились российские санкции, которые, пусть и не фатально, но все же больно ударили по рыбной отрасли страны. Так что повышенное внимание норвежцев к Беларуси в нынешних геополитических условиях неслучайно.
В этом клубке проблем есть еще одна: то ли высокие цены, то ли насыщение рынка другими видами рыб снижают спрос населения на селедку, и ее популярность в благополучных странах падает.
Например, в Польше продукты из сельди среди молодого поколения считаются «старомодными». По данным исследования, в 2010 г. еще 68% опрошенной молодежи подтвердили, что с удовольствием едят сельдь, а в 2013 г. - только 54%. Зато в бедной Африке доля ее потребления растет.
Вероятно, поэтому норвежцы самое пристальное внимание уделяют так называемой гастрономической пропаганде. Например, Норвежский комитет по рыбе является не только единым органом контроля качества норвежской рыбы, но и ее промоутером. Там с воодушевлением продвигают культ норвежской рыбы за рубежом: рассказывают о ее полезных свойствах, учат культуре потребления, да и просто делятся кулинарными рецептами.
Кстати, то, как солят селедку в Беларуси, норвежцам нравится. По отзывам г-на Серхауга, вкус у белорусской селедки получается более натуральный, чем у той, которую солят в Норвегии.
{jcomments on}