Сближение белорусской и российской экономик если и идет, то очень медленно. Это отмечают не только политики, но и руководители предприятий обеих стран. Они констатируют, что слабо расширяются кооперационные связи, а, например, в российском пылесосе скорее найдешь комплектующие изделия не белорусские, а японские или итальянские. Подобная картина и с белорусской продукцией, производители которой предпочитают иметь дело с поставщиками из государств Евросоюза, нежели с российскими предприятиями.
Определенные надежды на более тесную интеграцию россияне и белорусы связывали с созданием сначала Союзного государства, затем Таможенного союза и Единого экономического пространства. Удалось ли с помощью этих формирований уменьшить воздействие центробежных сил? Что нужно предпринять, чтобы создать благоприятные условия для дальнейшего сотрудничества?
Эти и другие вопросы были в центре беседы главного редактора журнала «Директор» Александра КОВТУНЕНКО с Чрезвычайным и Полномочным Послом Российской Федерации в Республике Беларусь Александром СУРИКОВЫМ.
- Господин посол, почему, с вашей точки зрения, экономические взаимоотношения двух государств и на макро-, и на микроуровне остаются сложными?
- Думаю, что это если и характерно, то не для всего хозяйства. Например, в оборонной отрасли, на которую в свое время работал весь СССР, сохранился высочайший уровень кооперации. В эту сферу по причине высокой секретности ограничен допуск иностранных предприятий. Конечную продукцию производят российские компании, однако важными поставщиками различных систем, в том числе управления, являются белорусские изготовители. Сейчас ставится задача повысить эффективность системы кооперации, направить усилия всех участников на достижение конечного результата, что должно повысить эффективность работы всех предприятий, а им даст возможность поднять рентабельность и за счет этого форсировать модернизацию производства и повышать заработную плату.
Что касается других отраслей, особенно выпускающих бытовую технику и другие товары народного потребления, то здесь есть вопросы. Думаю, что они связаны с промышленной политикой, проводимой еще в СССР, когда этому сектору экономики не уделялось должного внимания, а средства на технологическое обновление выделялись по остаточному принципу. Поэтому и сегодня многие виды продукции, выпускаемые в наших странах, не дотягивают до технического уровня западных аналогов. Вот отсюда и комплектующие изделия французских, итальянских, южнокорейских фирм в российских и белорусских пылесосах, стиральных машинах и холодильниках. Поэтому одна из задач нынешнего дня - модернизировать мощности, которые есть в едином экономическом пространстве, чтобы они позволили выпускать конкурентоспособную технику собственного производства в полном смысле этого слова.
- В СССР слабым местом была связь науки с производством: в лучшем случае разработчики доходили до создания опытного образца, а дальше требовались технологии, которых не было. Тот технологический уровень, о котором вы говорите, к сожалению, пока недостижим в Беларуси, во-первых, ввиду слабости отраслевой науки, которая после известного раздела в основном осталась в России, а, во-вторых, из-за дефицита инвестиционных средств. У России, имеющей нефтедоллары, потенциал, несомненно, выше. Может быть, имеет смысл объединить усилия, создавая крупные российско-белорусских холдинги, которые могли бы успешно конкурировать с транснациональными корпорациями, например, «привязать» белорусский «Интеграл» к предприятиям Зеленограда, а Красногорский оптико-механический завод - к БелОМО?
- Думаю, что нам надо перестать путать понятия. Переход на новый технологический уклад - дело не России и Беларуси как государств, а прерогатива конкретных предприятий. Неправильно, когда мы держим их за «хвост» и направляем на те или иные действия: даже лучшие побуждения в этом случае могут привести к противоположному результату. Это есть и в России, хотя предприятия чувствуют себя свободнее, чем в Беларуси, где инициатива руководителей подменяется диктатом чиновников. Я уверен, что каждый директор предприятия, пусть даже государственного, стремится к рентабельной, более эффективной работе. Но ему надо развязать руки с тем, чтобы он сам определял, что выпускать и с какой себестоимостью, какую платить заработную плату, конечно, выше минимального уровня, определенного государством.
Кроме развязывания рук и свободы инициативы, предприятие должно иметь хороший доступ к деньгам. Сейчас в Беларуси надо заплатить по кредиту более 30% годовых, а в России - более 12%, что тоже немало, ведь на Западе ставки намного ниже - в пределах 3-4%. Мы пока идем на поводу у банковской системы, которая все еще рассматривается как инструмент обогащения, а не экономического развития. В Германии, например, в этом году инфляция выше 2%, а ставка ЦБ - 0,5%. Получается, что там государство озабочено не суммами налогов, поступающих от банков, а тем, чтобы они в полной мере кредитовали потребителя и производителя. А мы озабочены тем, чтобы получить от банка налог по высокой ставке и дать банкиру заработать. Подобная ситуация и в Беларуси.
- А если эти вопросы тоже решать совместно, в рамках единой банковской системы с единой валютой?
- Пока дальше рубежей, определенных концепцией Единого экономического пространства, мы не заглядывали. Но после завершения создания Евразийского союза есть смысл подумать о том, чтобы был единый регулятор - Центральный банк. А далее логично поставить вопрос и о единой валюте. При этом нужно будет обязательно учесть и положительный, и отрицательный опыт Еврозоны, в частности, сделать так, чтобы одно из государств за счет займов не могло поддерживать уровень жизни населения, который не обеспечивается собственной экономикой. Россия в этом смысле извлекла серьезный урок из дефолта 1998 г., когда было напечатано столько государственных долговых обязательств, что для выплаты только процентов по ним не хватало бюджета всей страны. Сегодня есть полное понимание того, что уровень потребления должен соответствовать возможностям экономики, и российская власть очень пристально за этим следит.
- Александр Александрович, удалось ли хотя бы частично реализовать потенциал Единого экономического пространства в текущем году?
- С экономических позиций у ЕЭП - большие возможности. Во-первых, это крупный рынок, емкость которого дает широкую свободу предприятиям в выборе маневра: если что-то не получается в России, можно перевести дело на белорусскую или казахскую территорию. Второе преимущество заключается в единых «правилах игры», по крайней мере, которые сегодня действуют в таможенной плоскости. Причем они устанавливаются межнациональным органом - Евразийской эконом
ической комиссией, которая оценивает ситуацию, учитывая общую выгоду, а не отдельных стран. Должен подчеркнуть, что это - первый случай в экономической практике на пространстве СНГ, даже в модели Союзного государства такой орган не удалось создать.
Комиссия начала формировать единый таможенный кодекс, подходы к единой промышленной и сельскохозяйственной политике, защите общего рынка от внешней экспансии, например, по автомобилестроению. Создание полного комплекта документов, регламентирующих все процессы в ЕЭП и будущем евразийском экономическом союзе, планируется завершить в 2015 г.
На очереди - написание общих «правил игры» для перемещения капиталов и рабочей силы. Но процесс такого движения уже начался. Так, согласно статистике за 9 месяцев этого года в Беларуси количество занятых уменьшилось на 100 тыс., и, скорее всего, они нашли работу в России или Казахстане, посчитав, что там условия лучше.
Думаю, это нельзя считать отрицательным фактором, ведь Единое экономическое пространство не исключает конкуренции, в том числе на рынке труда. Она побудит правительства к модернизации, например, налоговых систем, чтобы сформировать более благоприятную среду для бизнеса. В последнее время много говорится о создании равных условий хозяйствования для субъектов трех стран. Однако это вовсе не означат, что они должны быть одинаковыми! Хотя, конечно, надо добиваться сближения базовых элементов рыночной инфраструктуры, например, энергетических и транспортных тарифов.
- Вы затронули единую промышленную политику. Но, на мой взгляд, в ней обязательно должны быть сформулированы задачи оптимизации структуры экономики. Сохранен ли в России потенциал для того, чтобы отказаться от сырьевого «фундамента»?
- Такое понимание, думаю, созрело и против диверсификации никто не возражает. Уже есть и некоторые действия: бюджет 2013 г. впервые сформирован вне зависимости от продажи нефти: все доходы от торговли ею по цене свыше 90 долл. в распределение дохода бюджета не попадают.
Однако пока не удается окончательно решить: как применить «лишние» деньги? Идет борьба двух противоборствующих сил: одни считают, что эти средства надо отложить, как говорится, на «черный день», другие настаивают на том, чтобы направить их на модернизацию экономики, осуществление инновационных проектов. Наверное, возможен компромисс между этими точками зрения: с одной стороны, имея «заначку», России удалось в 2008 г. избежать серьезных негативных последствий мирового финансового кризиса, а с другой, - было бы неплохо направить средства на диверсификацию экономики, чтобы они давали отдачу. 
И должен отметить, что в России уже осуществляется ряд крупных стратегических проектов, в частности, по возрождению и выводу на высокий уровень судо-, авиа- и автомобилестроения. Между прочим, производство легковых автомобилей в стране перевалило за 1 млн., в то время как в СССР их выпускалось только 700 тыс. При этом локализация производства должна достигнуть 70%.
Есть и самое серьезное понимание того, что без инновационного «толчка» вся работа может идти вхолостую, поэтому мы более серьезно стали заниматься наукой. Речь идет не только о новом инновационном центре «Сколково», но и о развитии фундаментальной науки, которая стала получать более весомую поддержку.
Но в вопросе диверсификации надо решить еще одну очень важную проблему: создать в России мощный мировой финансовый центр, чтобы деньги оставались в стране, а не уходили, как сейчас, за рубеж.
- А как вы оцениваете белорусскую модель хозяйствования?
- Я приехал сюда на работу в 2006 г., когда зарплаты и пенсии в наших странах были практически одинаковыми. Но сейчас мы видим двукратное отставание Беларуси от России и в зарплатах, и, что еще более важно, в производительности труда. Поэтому у меня сложилось впечатление, что результативность нынешних методов хозяйствования находится на грани исчерпания. Нужно уважать белорусские власти за то, что удалось восстановить тот народно-хозяйственный комплекс, который функционировал в СССР. Но дальше, как мне кажется, экономика просто «уперлась». У большей части субъектов хозяйствования скована инициатива, они не могут сами, без указки свыше, определять свои действия на рынке. А раскрепощенная инициатива, как известно из истории, способна творить чудеса.
Я уважаю власти Беларуси, но внятной программы дальнейших действий мы не видим. Опять всех толкать административными усилиями? Но от этого мало что прирастает: огурец быстрее не вырастет, как ты его ни ругай. Поэтому надо, наверное, думать о других, более современных подходах и постепенно, разумно, толково перейти к иным методам хозяйствования.
- Думаю, что в Беларуси попытались сохранить предприятия, которые функционировали в рамках СССР для того, чтобы, может быть, в перспективе работать совместно с российскими компаниями, может быть, даже войти в их состав. Но ваши инвесторы не торопятся вкладывать капиталы в белорусскую экономику. Почему?
- Я внимательно читаю то, о чем у вас пишут: пусть придет инвестор, поработает годика два, а мы посмотрим. Кто согласится вкладывать деньги на таких условиях? К руководству предприятием инвесторы, как правило, не допускаются, от прибыли, которую оно получило, его тоже стараются «отвадить». Что же это за бизнес-план: приди, отдай деньги и до свидания?! Это же не благотворительное общество, так не бывает. Или предлагают создать предприятие в чистом поле. А на земном шаре все уже поделено, в том числе в этот глобальный мир вписана и Беларусь со своими тракторами. Инвестор это понимает. И ему интересно идти туда, где уже что-то действует, а не в чистое поле, где всю инфраструктуру надо создавать с нуля. С инвестором следует поступать разумнее: обеспечивать для него выгодные условия, чтобы польза была и ему, и государству, и людям.
В качестве примера хотел бы привести историю одной российской фирмы, которая рискнула выкупить сельскохозяйственное предприятие - ООО «Агрофирма «Петковичи» в Брестской области вместе с приличными долгами - 2,4 млрд. руб. Большая часть из них была погашена, осталась небольшая задолженность, выплатить которую не представлялось возможным - предприятия-кредитора найти не удалось. На этом основании районными властями был инициирован процесс в хозяйственном суде, который вынес решение о расторжении договора купли-продажи сельскохозяйственного предприятия как имущественного комплекса. Таким образом, российский инвестор понес огромные убытки, ведь кроме погашения долгов, он вложил в производство около 200 тыс. долл.
Это яркое проявление административного метода управления экономикой, в данном случае, на уровне района. Дело ведь было не в тех небольших непогашенных долгах, а в том, что руководство предприятия осмелилось вести независимую хозяйственную деятельность, как это, в принципе, и делается в России. Районные власти требовали не снижать поголовье дойного стада, хотя часть коров была малопродуктивной. Словом, действовали как пресловутые уполномоченные от райкомов партии в советские времена: указывали, что, когда и сколько сеять…
Мы занимаемся этим делом и считаем, что оно имеет продолжение, по крайней мере, с точки зрения возврата вложенных денег. Но это очень плохой прецедент. Пусть речь идет не о крупном инвесторе и небольших по сумме инвестициях, все равно для других россиян, которые рассматривают Беларусь с точки зрения размещения капиталов, это не очень хороший знак. В любом случае, местные власти не должны вести себя таким образом. Их задача - создать условия для деятельности предприятия, чтобы оно получало прибыль и обеспечивало работой и заработной платой коллектив. А сколько ему посеять семян, сколько держать коров и свиней, должны решать руководители предприятия.
- Насколько мне известно, у белорусских предприятий тоже есть проблемы с открытием дочерних структур в России. Два ОАО - «Элема» и «Милавица» - были вынуждены закрыть свои предприятия, которые существовали в ранге иностранных из-за того, что они подвергались двойному налогообложению. несмотря на подписанное между странами рамочное соглашение о его избежании.
- Я думаю, что подобных недоработок пока хватает в законодательстве обоих государств. Но для этого мы и начали создавать ЕЭП и ЕврАзЭС, чтобы на территории трех стран свободно, безо всяких препятствий обеспечить движение товаров, услуг, капиталов, рабочей силы. И я уверен, что мы к этому обязательно придем.
{jcomments on}