Есть по крайней мере два повода вспомнить сегодня о легендарном деятеле ЧК-ГПУ-НКВД Якове Серебрянском. Он скончался 30 марта 1956 г. в Бутырской тюрьме на допросе у следователя Военной прокуратуры СССР от сердечного приступа. Это был третий арест и третья серия предельно нелепых обвинений. А родился будущий «супертеррорист» в 1892 г. в Минске в семье часовых дел мастера Исаака Серебрянского. Между этими датами лежит жизнь, которая могла бы стать не только сюжетом для самых крутых боевиков и приключенческих романов, но и руководством по эффективному менеджменту в крайне неблагоприятных условиях. 
Гимназист-террорист
Из белорусского периода биографии Яши Серебрянского отметим следующий факт. В 1907 г., 15 лет от роду, будучи учащимся минского городского училища, он вступает в эсеровский кружок. Известно, что до 90% юных революционеров, получив нагоняй от жандарма или порку от родителей, очень быстро оставляли неподобающие взгляды. Для Серебрянского революция оказалась не романтическим увлечением, а делом жизни. В том же году он вступает в партию социалистов-революционеров, причем выбирает ее наиболее радикальное крыло - эсеров-максималистов, чьим основным занятием была организация террористических актов. О том, насколько серьезно в партии было поставлено это дело, можно судить уже по тому, что, например, только в 1911 г. жертвами покушений по всей стране стали более 4000 представителей власти. Впрочем, уже в те времена юный революционер, видимо, обладал недюжинными конспиративными способностями. Долгое время его деятельность остается тайной, что позволило Якову в 1908 г. успешно завершить обучение.
И все же в мае 1909 г. юного эсера арестовали «за хранение литературы преступного содержания и по подозрению в соучастии в убийстве начальника Минской тюрьмы». Следствие длилось год, который Серебрянский провел в заключении. Больших «грехов» за ним полиция найти так и не смогла, наказывать невинных тогда было еще не принято, и Якова, освободив, выслали в Витебск, где он получил первое рабочее место электромонтера электростанции.
В августе 1912 г. Серебрянского призвали в армию. С началом Первой мировой войны он попадает на фронт, в ходе Брусиловского прорыва получает тяжелое ранение. Полгода, проведенные в госпиталях, так полностью и не поправили здоровье молодого солдата и его демобилизовали. Якову пришлось возвращаться к мирной профессии: устраиваться электромонтером, теперь уже на газовом заводе в Баку.
По протекции Блюмкина
После февральской революции 1917 г. Серебрянский становится членом Бакинского совета, от партии социалистов-революционеров избирается делегатом Первого съезда Советов Северного Кавказа.
Следующие несколько лет оказались решающими и в личной жизни, и в карьере пока еще провинциального совслужащего. В 1918 г. на квартире своего друга, коллеги по бакинскому Совету и эсеровской партии Марка Беленького, Серебрянский знакомится с его 18-летней сестрой Полиной. Буквально через несколько месяцев создается новая, на удивление крепкая семья. Полина не только разделила с мужем все трудности жизни разведчика-нелегала, но и неизмеримо большие тяготы жены врага народа. А в 1920 г. судьба сводит Серебрянского с Яковом Блюмкиным. Имя этого человека попало даже в школьные учебники по истории СССР. Он известен как один из главных организаторов и исполнитель убийства в 1918 г. германского посла графа Мирбаха, после чего заключенный по настоянию Ленина Брестский мирный договор оказался на грани разрыва, а советская власть - на краю гибели. Тем не менее бывший левый эсер Блюмкин сохранил высокую должность в аппарате ВЧК - в 1920 г. он служит комиссаром штаба персидской Красной армии, в рядах которой сражается с белогвардейцами и Яков Серебрянский. Видимо, большевики не зря простили Блюмкину его эсеровские грехи, организаторскими и оперативными способностями он обладал явно недюжинными. Именно Блюмкин посодействовал принятию Серебрянского на службу в Особый отдел армии. 
Вскоре Серебрянского переводят в Москву в качестве оперативного работника. После окончания Гражданской войны начинается сокращение репрессивного аппарата, и в августе 1921 г. Серебрянский увольняется из ВЧК по демобилизации. Бывший чекист решает продолжить образование в Электротехническом институте.
Из лубянского кабинета - в лубянскую камеру
Впрочем, учиться Якову пришлось недолго. Среди его друзей было немало бывших эсеров. И хотя партия была запрещена, в начале 20-х гг. сам по себе это факт еще не был достаточным поводом для разрыва личных отношений с ее членами. В начале декабря 1921 г. Серебрянский зашел в гости к старому товарищу - правому эсеру Давиду Абезгаузу и как раз угодил в устроенную чекистами засаду. Так началась первая, продолжавшаяся 4 месяца, отсидка Серебрянского в Лубянской внутренней тюрьме. Следователи выясняли, какое отношение он имеет к деятельности эсеров. Оказалось - никакого. Серебрянского освободили, но взяли на учет и лишили права работать в политических, розыскных и судебных органах, а также в Наркомате иностранных дел. Печать неблагонадежности, казалось, должна была сломать так многообещающе начавшуюся карьеру разведчика. Освободившись, он устраивается заведующим канцелярией нефтетранспортного отдела треста «Москвотоп». Однако в те фантастические времена история разворачивала судьбы еще более непредсказуемо, чем тасуются карточные колоды.
Яков Блюмкин не забыл о своем бывшем подчиненном и, получив назначение на должность резидента советской разведки в Палестине, предложил Серебрянскому, свободно владевшему английским, французским и немецким языками, поехать вместе с ним в качестве заместителя. Как видно, и в те времена в ГПУ не все страдали идеологической зашоренностью, высшие руководители умели подбирать кадры по их деловым качествам. В середине 20-х эта практика вернет Серебрянского к полюбившейся уже ему работе, в начале 40-х - спасет жизнь…
Молодой резидент
В качестве особоуполномоченного закордонной части Иностранного отдела ГПУ в декабре 1923 г. Серебрянский выехал в Яффу. А спустя полгода ему пришлось занять место Блюмкина, которого срочно отозвали в Москву. Перед молодым резидентом стояла сложнейшая задача: создать в регионе глубоко законспирированную агентурную сеть. Серебрянскому удалось привлечь к сотрудничеству как сионистских поселенцев, так и эмигрантов - бывших белогвардейцев. Впоследствии эти люди составили ядро знаменитой Особой группы.
И в семейной жизни Серебрянскому повезло больше, чем Штирлицу. Одиноко в командировке он прожил всего год, а затем, правда, не без нажима со стороны начальника Иностранного отдела ОГПУ Михаила Трилиссера, к нему приехала жена Полина. С тех пор они не расставались, вместе вели нелегальную работу сначала в Палестине, а затем во Франции и Бельгии.
Особая группа
После возвращения в 1929 г. в Москву Серебрянский возглавил 1-е отделение ИНО ОГПУ (нелегальная разведка) и одновременно стал руководителем Особой группы. Это было глубоко законспирированное подразделение, напрямую подчинявшееся председателю ОГПУ и нацеленное на проведение диверсионных операций в тылу противника и организацию специальных мероприятий за рубежом против врагов СССР.
Из профессиональных качеств Серебрянского как руководителя важнейшего направления советской разведки его биографы особо выделяют умение продумать и спланировать операцию до мельчайших деталей, а затем разыграть ее «как по нотам». Один из самых известных примеров работы «группы Яши» (неофициальное название, прижившееся среди высшего руководства ОГПУ) - охота за генералом Александром Кутеповым, возглавившим после Петра Врангеля боевую организацию Русский общевоинский союз и сумевшего значительно активизировать ее деятельность. Боевики РОВС провели на территории СССР несколько диверсий, в том числе в июле 1928 г. бросили бомбу в Бюро пропусков ОГПУ в Москве.
Было принято решение, утвержденное Сталиным, похитить и вывезти Кутепова, жившего в Париже, в Советский Союз. Вот как описывается эта операция в третьем томе «Очерков истории российской внешней разведки», вышедшем в 1997 г.: 
«Похищение генерала было осуществлено в воскресенье 26 января 1930 года. Резидентуре ОГПУ было известно, что в этот день Кутепов должен был присутствовать на панихиде по умершему генералу Каульбарсу в Галлиполиской церкви на улице Мадемуазель, что в 20 минутах ходьбы от его дома. Накануне одним из сотрудников опергруппы Серебрянского Кутепову была передана записка, в которой ему назначалась кратковременная встреча на пути к церкви. При этом разведчики учитывали, что на встречи, связанные с агентурой и боевой деятельностью РОВС, генерал всегда ходил один... Сотрудники группы Серебрянского, а также агенты парижской резидентуры ОГПУ, выдававшие себя за французских полицейских, задержали генерала под предлогом проверки документов и предложили проехать в полицейский участок для выяснения личности. Кутепов дал усадить себя в автомобиль, но, услышав русскую речь, попытался оказать сопротивление. Его усыпили хлороформом. Однако больное сердце генерала не выдержало последствий наркоза, и он скончался».
В той же книге на основе архивных документов внешней разведки рассказывается об операции, связанной с попыткой похищения сына Троцкого Льва Седова. Он полностью разделял политические взгляды отца и в 1937 г. приступил к подготовке первого съезда IV Интернационала:
«План похищения Седова был детально разработан и предусматривал его захват на одной из парижских улиц. Предварительно были установлены время и обычные маршруты передвижения Седова в городе. На месте проводились репетиции захвата. Предусматривалось два варианта доставки сына Троцкого в Москву. Первый - морем. В середине 1937 года было приобретено рыболовецкое судно, приписанное к одному из северных портов страны. На окраине города-порта сняли домик - место временного укрытия, куда поселили супружескую пару сотрудников «группы Яши». Подобрали экипаж. Только до капитана довели легенду, что, возможно, придется совершить переход в Ленинград с группой товарищей и взять там снаряжение для республиканской Испании... В ожидании команды экипаж судна регулярно выходил в море на лов рыбы.
Второй вариант - по воздуху. Группа располагала собственным самолетом с базой на одном из аэродромов под Парижем. В авиационных кругах распространили легенду: готовится спортивный перелет по маршруту Париж-Токио. Пилот начал тренировки, доведя беспосадочное время пребывания в воздухе до 12 часов. Расчеты специалистов показывали, что в зависимости от направления и силы ветра самолет мог бы без посадки долететь из Парижа до Киева за семь-восемь часов.
Однако похищение Седова так и не состоялось - в феврале 1938 года он умер после операции по удалению аппендицита».
Хорошенько допросили
В самом СССР тем временем раскручивался маховик репрессий. Осенью 1938 г. Серебрянский был отозван из Парижа, по прибытии в Москву его и Полину арестовали прямо у трапа самолета. Так Серебрянский второй раз стал узником Лубянки.
Во время следствия, находясь в жутких условиях, он написал «Наставление для резидента по диверсии», где так обозначил свое профессиональное кредо: «Только тот имеет право посылать товарищей на опасную для их жизни работу (диверсионную. - Ред.), кто сам готов подвергнуть себя этой опасности. Ты должен быть счастлив, что партия тебе доверяет такой ответственный участок работы».
Из опубликованного ныне дела Серебрянского хорошо видны основания, на которых строили свои обвинения сталинские следователи: «Проведенным по делу следствием установлено, что Серебрянский, в прошлом активный эсер, дважды арестовывался органами ОГПУ и при содействии разоблаченных врагов народа (имеется в виду, в частности, Я.Блюмкин - Ред.) проник в органы советской разведки… В 1933 г. Серебрянский был завербован разоблаченным врагом народа Ягодой в антисоветскую заговорщическую организацию, существовавшую в органах НКВД». Как видим, все доказательства основывались либо на тех фактах, что бывшие начальники, сослуживцы Серебрянского якобы оказались врагами народа, либо на показаниях «хорошенько допрошенных» подследственных.
Арест Серебрянского стал приговором и для его группы - лишенная руководителя, она прекратила свое существование.
7 июля 1941 г. Военная коллегия Верховного суда СССР приговорила Серебрянского к расстрелу, а его жену - к 10 годам лагерей за недоносительство о враждебной деятельности мужа. В это время фашистская Германия уже воевала с СССР, а внутри страны продолжалась беспощадная война со своими.
Спасительная война
Однако неудачи, которые терпела Красная армия в начале войны, все же оказали на сталинское руководство некоторое отрезвляющее воздействие. Обескровленные репрессиями, органы НКВД, перед которыми война поставила новые сложнейшие задачи, испытывали острейший дефицит кадров профессиональных разведчиков. Начальник 4-го управления НКВД (организация зафронтовой разведки и развертывание диверсионной борьбы в тылу врага) генерал Павел Судоплатов обратился к Лаврентию Берии с просьбой освободить из заключения ожидавшего расстрела Серебрянского и еще ряд чекистов. В своих воспоминаниях Судоплатов пишет:
«Циничность Берии и простота в решении людских судеб ясно проявились в его реакции на наше предложение. Он задал единственный вопрос: «Вы уверены, что они нам нужны?» «Совершенно уверен», - ответил я. «Тогда свяжитесь с Кобуловым, пусть освободит. И немедленно их используйте».
О том, насколько успешной была деятельность Серебрянского в годы Великой Отечественной войны, свидетельствуют полученные им награды - второй орден Ленина, орден Боевого Красного Знамени, медаль «Партизану Отечественной войны» 1-й степени.
Судоплатова, Серебрянского и ряд других опытных разведчиков осенью 1953 г. арестовывают «за участие в заговоре Берия». Правда, нравы были уже другие, помягче. Допросы проходят без применения физических мер воздействия, поэтому никаких доказательств причастности арестованных к антисоветской деятельности найти не удается. Но властям очень не хотелось выпускать экс-разведчика на свободу; как предполагают эксперты, Хрущев и его окружение боялись, что в МВД может созреть против них заговор и, как могли, страховались.
По «указанию сверху» было отменено постановление Президиума Верховного Совета СССР от 9 августа 1941 г. об амнистии семьи Серебрянских и реанимировано фальшивое дело 1938 года. Следствие по нему продолжилось. Можно только догадываться о моральном состоянии Серебрянского. В стране восстанавливался правопорядок, начали освобождать заключенных, а от него опять требуют показаний в тех преступлениях, которые он никогда не совершал. 30 марта 1956 г. во время очередного допроса у Серебрянского остановилось сердце.
Полностью реабилитировали Якова Исааковича только в 1971 г. по инициативе Председателя КГБ СССР Ю.В. Андропова.