Колонка главного редактора
«Белорусская» модель в условиях интеграционных процессов
Уважаемые читатели!
Несмотря на известную агрессивную риторику в последние месяцы, 2010 г. оказался наиболее продуктивным для интеграционных процессов. В результате с 1 января 2012 г. Беларусь будет работать в едином экономическом пространстве с Россией и Казахстаном. Что означает для белорусской экономики свободное перемещение товаров и капитала, особенно в свете того, что Россия положительно завершила переговорный процесс о вступлении в ВТО?
Конечно, условия единого экономического пространства в течение наступающего года еще будут отрабатываться. Не стоит пока вопрос и о переходе на единую валюту, а это существенное условие сближения экономик. И все же ясно одно: Беларусь окажется в 2012 г. в более жестких тисках конкуренции. Не зря глава Минэкономики развития и торговли Э.Набиуллина, оценивая выгоду соглашения для России, назвала лишь расширение рынков сбыта.
Учитывалась ли возможность подписания этого соглашения при разработке программы социально-экономического развития до 2015 г.? Исходя из заложенных темпов роста, ответ очевиден. Придется перестраивать «белорусскую» модель хозяйствования, отвечая на призыв Д.Медведева к партнерам по
ЕврАзЭС «реформировать свои экономики». Этот призыв во многом актуален и для самой России, где в 1996 г. для победы Б.Ельцина на выборах лучшие компании были по номинальной цене проданы «неэффективным» собственникам и до настоящего времени в большинстве своем остаются в их руках.
Но как найти собственников эффективных? Законодательство, действующее до 1991 г., карало за личное обогащение. Посему в основном капитал в России создавался в период с 1992 по 1996 г. и основан, мягко говоря, на размытости правового поля. Можно было идти по пути аренды предприятий, поскольку доход арендатора является его собственностью, и постепенному созданию коллективной собственности, что со временем выдвинуло бы предприимчивых руководителей и собственников. Но такой путь не давал быст-рых результатов, а российскому руководству ждать не хотелось. Идея состояла в том, что рыночные механизмы позволят снизить материалоемкость и энергоемкость предприятий и сделают экономику конкурентоспособной. Поэтому через разрушение прежних принципов управления формировался рыночный механизм, который по существу не создан и сегодня. По-прежнему ставится задача по уходу от сырьевой экономики и созданию инновационных производств. И все же по сравнению с Беларусью в России дух предпринимательства существенно выше.
Беларусь, руководствуясь целью сохранения политической стабильности, восстановила к середине 90-х гг. прежнее отраслевое управление и, приспосабливая производственные программы к складывающимся рынкам, стремилась максимально использовать ранее созданный производственный потенциал. Дефицит ресурсов не позволял идти дальше точечной модернизации, российский рынок сохранялся за счет ценового фактора, что снижало рентабельность и еще больше увеличивало дефицит внутренних инвестиций. Административный прессинг на руководителей предприятий сковывал их инициативу и подавил даже зачатки предпринимательства, возникшие в конце 80-х - начале 90-х гг.
В итоге продолжает функционировать прежняя неэффективная экономика, подпитываемая российскими дотациями и российским рынком, а также займами из дальнего зарубежья. Поэтому у Беларуси не было альтернативы вступлению в единое экономическое пространство. С нашей технологической отсталостью, нереформированной экономикой, 92% объема создаваемой продукции в которой приходится на государственный сектор, на Западе мы никому не нужны. С Беларусью могли бы дружить против России, и то только в политической и гуманитарной плоскостях.
Но что делать сейчас, когда договоры подписаны и конкуренция будет нарастать? Любые преобразования невозможны без отмены директивных объемных показателей. Государственным предприятиям, трансформированным в научно-производственные комплексы, достаточно устанавливать план по прибыли. Возможно задание по росту производительности труда в случае, если бюджетные средства используются для технического перевооружения. Высвобождение работающих за счет технических мероприятий должно быть реальным. В целом же, в первые годы преобразований сокращение численности занятых на этих предприятиях должно лимитироваться в зависимости от способности государства осуществлять переподготовку кадров для трудодефицитных отраслей, а также темпов развития малого предпринимательства. Материальное вознаграждение руководителей предприятий должно существенно зависеть от динамики объема прибыли, определенную часть которой целесообразно использовать на поощрение коллектива.
Количество таких предприятий следует сократить до реально конкурентоспособных, обладающих наработанным научно-техническим потенциалом. Бюджетные ресурсы сосредоточить на помощи этим коллективам в техперевооружении и расширении рынков сбыта, а также на переподготовке высвобождаемого трудоспособного населения. Их вполне смогут принять такие отрасли как строительство. Большой потенциал заключен в развитии сферы услуг, ориентированной как на внутреннее, так и внешнее потребление.
Остальные предприятии рационально передать в собственность трудовым коллективам, ориентируя их на встраивание в производственные цепочки отечественных и зарубежных (читай, российских) производителей. Придание таким предприятиям узкой специализации позволит повысить производительность труда и конкурентоспособность.
Все эти меры, дополненные последовательными преобразованиями законодательства и структуры управления, несомненно, уже в ближайшее время дадут положительные результаты.
С уважением,
главный редактор
А. Ковтуненко