Русское Заполярье: газ, ягель и водка
Александр ГАЛЬКЕВИЧ
Северная природа невероятно хрупка и ранима, но не менее чувствителен к инородному вмешательству и заполярный социум. Существовавшая здесь веками цивилизация не выдерживает конкуренции с современной. Наступление нефте- и газодобычи, разработка полезных ископаемых, коими невероятно богата здешняя земля, до предела сжимают жизненное пространство проживающих тут народов, которые становятся все малочисленнее.
Саамы, ханты, ненцы, чукчи, эвенки, коряки некогда были единственными хозяевами этих мест. К сожалению, пришлые люди относились и относятся к северной природе не с таким пиететом, как местные жители. Поэтому со временем арктическое побережье России превратилось из бескрайних просторов в такую же по размерам и масштабам свалку брошенного оборудования, бочек, другого металлолома.
Кочевой образ жизни хантов и ненцев за столетия не изменился, разве что теперь в чуме можно найти DVD-плеер, бензиновую электростанцию, спутниковый телефон. Но как и прежде передвижное жилище оленеводов - чум устанавливают исключительно женщины и, кстати говоря, всего за полчаса. На их плечах также сбор дров, что в тундре занятие не из легких, поддержание огня в очаге, стирка, воспитание детей, которых в семьях по-прежнему много. Например, у Динилы ЗАТРУШЕВА, бригадира бригады оленеводов, их пятеро. У его коллеги Геннадия КЛИМОВА с удивительно нежным отчеством Ласкович - трое сыновей и четыре дочери.
Главная забота семей - олени. Совхозные стада насчитывают 4-5 тыс. животных с телятами, частные - 0,8-1 тыс. Ранее в Белоярском совхозе было 14 стад, сейчас осталось 8. Но олени не только основное занятие, но и универсальная «скатерть-самобранка». Мясо едят, из шкур шьют одежду, кости достаются собакам. Ничего не пропадает, все идет в дело, даже из крови делают удивительно сладкие сухари. К тому же олени - основной вид транспорта. В отличие от вездеходов они не требуют бензина, их главное «топливо» - ягель, разновидность мха, который всегда рядом. К тому же нарты не оставляют незаживающих ран на ковровом покрытии тундры.
В этот раз удалось побывать на празднике, который по-прежнему называется Днем оленевода, хотя в государственном реестре его почему-то стали именовать Днем оленя. Это тоже весьма показательный факт. Получается, что животные важнее людей, которые их досматривают. На такие празднества, как правило, съезжаются несколько бригад, которые проводят между собой состязания в ловкости бросания арканов, устраивают гонки на оленьих упряжках и т.д.
Понятное дело, не обходится и без застолья. Сырое мясо только что убитого оленя - главный деликатес праздничного стола. И это объяснимо: из крови местные жители черпают недостающие организму витамины, аминокислоты, минералы. Но особо почитается печень. Впервые меня угостили этим еще теплым «блюдом» в сибирской Тыве. Аналогичное северное лакомство оказалось более сладким на вкус. По словам хантов, эту сладость придает ягель. Вообще в жизни кочевников, находящихся за тысячи километров друг от друга, удивительно много общего. Например, лепешки, которыми нас потчевали в тундре, по вкусу и способу приготовления практически ничем не отличаются от тех, которые готовят чабаны в Кыргызстане.
И сам праздничный стол на Севере, как и на Тянь-Шане, делится на две «сессии»: сначала за стол садятся мужчины, а потом женщины и дети. Представительницы слабого пола к празднику прихорашиваются, надевают праздничные наряды, которые яркостью своей цветовой гаммы контрастируют с однообразием окружающей среды. Но это только на первый взгляд кажется, что тундра монотонна. На самом деле она усыпана хоть и мелкими, но яркими, как самоцветы, цветами.
Тундра дает местным жителям не только пропитание, но и является основным «работодателем». В поселках люди спиваются быстрее, поскольку заняться практически нечем. Оленей на мясо сдают обычно с наступлением морозов - в декабре. Туша зрелого быка может стоить 12-15 тыс. росс.руб. В августе оленеводы сдают еще и панты - срезанные рога оленей, которые имеют трубчатую неороговевшую структуру, наполнены кровью и покрыты тонкой бархатистой кожей с короткой мягкой шерстью. В восточных традиционных системах врачевания (Китай, Корея) панты широко используются для сохранения силы и молодости, они находятся на самой вершине применяемых снадобий и сравнимы только с женьшенем.
Когда существовала государственная монополия на экспорт пантов, в Корее их можно было продать по 1,5-2 тыс. долл. за 1 кг. Сейчас цена упала до 250-300 долл., поскольку множество производителей перебивают цену на рынке. Однако на Алтае ситуация лучше, чем в Заполярье, поскольку основной доход получают все же производители, а не перекупщики. Уже упоминавшийся Геннадий Климов и его коллеги вынуждены сдавать панты воркутинским коммерсантам по 450 руб. за 1 кг, а те тут же перепродают их по 4,5 тыс.
Спрашиваю у Геннадия: почему отдаете по таким демпинговым ценам? Неужели нельзя самим создать кооператив, который бы занялся консервацией и продажей пантов? В ответ лишь молчание. Не приспособлены люди тундры к рыночной экономике. Но почему их бросило на произвол судьбы государство? К тому же, по рассказам ненцев, если обрезать панты оленям, а затем наступит жара или пройдет дождь, животные погибают от заражения крови, т.е. даже их мясо нельзя употребить в пищу.
Получается, что с проданных рогов одного оленя можно получить 900-1200 руб., а в случае его гибели теряешь 12-15 тыс. Коммерсанты же ничем не рискуют, а получают баснословную прибыль не только на перепродаже ценного сырья, но и с магазина, в котором панты принимают в расчет за приобретенные товары. Честно говоря, казалось, что времена, когда у туземцев золото и драгоценные камни выменивали за стеклянные бусы, давно прошли. Ан нет, в российском Заполярье колонизаторские замашки процветают и поныне.
Уже проложенные газопроводы становятся препятствием во время перегона оленьих стад на другие пастбища. Животные боятся прыгать через трубу, а на тронутое человеком место они вообще могут не зайти. Поэтому «Газпром» обязали построить переходы для оленей. Как иронизируют коренные жители Севера, по построенным в последние годы автомобильным и железным дорогам «наши гробы повезут на материк».
Такое безапелляционное заявление услышал в поезде Москва-Воркута из уст подвыпивших строителей автодороги Воркута-Яры (Байдарацкая Губа) протяженностью 253 км. Она возводится за счет ОАО «Газпром». Тогда показалось, что ребята слегка «перебрали» и просто поднимают свой статус в глазах случайного попутчика. Но на деле оказалось, что не все так просто. Во-первых, о том, что строится такая дорога, по которой, кстати, удалось проехать и автору этих строк, во всемогущем Интернете нет ни слова. Мало того, в местной прессе, газетах Воркуты и Нарьян-Мара также не написано ни строчки. И на сайте российского газового монополиста об этой дороге не упоминается, а речь идет лишь о строительстве газопровода.
Судя по всему, такая секретность обусловлена тем, что проект строительства дороги не проходил государственной экспертизы по его влиянию на экологию региона. А в том, что это окажет свое негативное воздействие, сомневаться не приходится. Уже сейчас каждый хромающий олень - жертва кем-то брошенной после очередного пикника в тундре стеклянной тары. Местные жители против строительства, поскольку понимают, что чем более доступным будет регион, тем меньше шансов у них на выживание. Да и водка станет ближе к кочевому потребителю.
В поселке Усть-Кара, расположенном на берегу Карского залива, цены в магазине в 2-3 раза выше московских. Еще дороже мебель, бытовая техника. К примеру, холодильник в Воркуте стоит
11 тыс. росс. руб., а в поселке - уже 26 тыс. Причем в день «зарплаты», когда большинство жителей получают пособия и пенсии, цены в местном магазине взлетают еще на 10-15%. Иначе как «зарплатным» рэкетом это и не назовешь. Удивительно, что подобное «предпринимательство» не находит должного отпора со стороны местных властей.
Ранее в поселке работал рыбзавод, были оленеводческий совхоз, мастерская по выделке шкур. Люди занимались промышленной ловлей рыбы, охотой на нерп, песцов. За одну шкурку песца можно было купить две бочки бензина. Сейчас каждый выживает как может, в то же время на 700 жителей приходится около 300 детей. Однако детское пособие для матерей-одиночек составляет 1,4 тыс. руб., и на эти деньги можно только один раз сходить в магазин, чтобы купить продуктов на 1-1,5 дня. Полные семьи получают в 1,5 раза меньшую сумму.
По-прежнему для местных жителей палочкой-выручалочкой остается рыбалка. В путину можно выловить от 5 до 50 т наваги, которую коммерсанты скупают по 17 руб. за 1 кг. «Доехав» до Воркуты, она стоит уже 45 руб. При этом никто не оформляет предпринимательский статус, налогов не платит, поэтому и пенсию получать не будет. По словам заместителя главы администрации Усть-Кары Андрея ХАТАНЗЕЙСКОГО, средняя ожидаемая продолжительность жизни в поселке - 54-55 лет. То есть большинство просто не доживет до пенсионного возраста.
Те семьи ненцев, которых не удалось согнать в колхозы и совхозы ни при Сталине, ни при Брежневе, не приняли и главного «дара» колонизаторов - они абсолютно не пьют водку, в том числе и по праздникам. Стоит отметить, что данный факт также говорит о многом. Для остальных «огненная вода» стала главным бичом. Если в советское время спиртное выдавали по талонам и продавали только по пятницам, то сейчас оно доступно в любое время суток. По переписи 2002 г. ненцев оставалось чуть более 40 тыс., теперь, наверняка, еще меньше. К примеру, у Татьяны ХАТАНЗЕЙСКОЙ, местной журналистки, из 6 братьев в живых остался только один, остальных сгубила водка.
Полярная авиация, гордость бывшего СССР, существенно сократила объем грузопассажирских перевозок. Теперь даже жители крупных (по северным меркам) поселков могут вылететь на Большую Землю не чаще 1-2 раз в месяц, а ранее было по нескольку рейсов в день. К примеру, из Усть-Кары самолеты в Андерму летали каждый час, а теперь 1-2 раза в месяц. Местные жители говорят, что о них центральные власти вспоминают только накануне выборов. Тогда «дождем» сыплются «подарки»: появляются дополнительные авиарейсы, решаются вопросы госинвестиций в инфраструктуру.
Собственно само путешествие по Заполярью задумывалось как сплав по реке Каре, которая в этот год была как никогда многоводна. В экстриме недостатка не было, ведь чем многоводнее река, тем сложнее пороги. Достаточно сказать, что вездеходы, направлявшиеся в Усть-Кару с сахаром и мукой, были вынуждены две недели ждать, пока спадет уровень воды. Семиметровые скалы финального порога «Карские ворота» выглядели как обливные камни, чего не было на протяжении последних двух десятилетий. Лето 2010 г. выдалось из тех, над которым жители Севера подтрунивают в анекдотах. Вот один из них. У жителя Заполярья спрашивают: у вас что, в этом году лета не было? - Нет, лето у нас было, но я в этот день спал…
Зато это был воистину год Оленя, поскольку чем холоднее и сильнее ветер, тем меньше докучают этим животным кровососущие насекомые. Промышленное «освоение» Севера, глобальное потепление меняют здешний климат, а вместе с тем условия жизни и оленей и местных народов. Как сложится их судьба в дальнейшем? На этот вопрос пока нет четкого ответа.